Как Крым стал Наш во времена князя Бравлина
«Крым наш!» еще до Рюрика и его потомства… (геополитическая версия появления Пути «Из варяг в греки»)
В отечественной истории, особенно лохматой древности — немало «белых пятен». Сегодня наследим в самом огромном, наверное. Мистическом и легендарном князе русов Бравлине. И его гигантской военно-стратегической операции. По захвату Крыма и выписывание знатных люлей окраинам Византии.
Итак, БРАВЛИН — как принято считать в официальной историографии — легендарный русский князь из Новгорода. Что совершил набег на крымский Сурож (Сугдею) на рубеже VIII-IX веков. Информация о нем дошла благодаря русской редакции «Жития Стефана Сурожского» XV века. Изначально (якобы) была взята авторами из подлинных греческих источников. Вроде сходилось до поры до времени всё. Потому что «житие» пестрит исторически точными деталями повествования о Суроже и Византии того времени. Но …поскольку подробный рассказ оказался всего один… — историки посчитали его недостоверным. Даже предложили вывести из научного оборота это Житие. Отнести в раздел «история русской литературы позднего средневековья».
Категорически не согласились с этим подходом «славянисты», что стали набирать научный вес еще с конца XIX века. И понеслось…
Имя «Бравлин». Критикам (с великим зубовным скрипом) пришлось признавать, что автор пятнадцатого века не мог придумать огромное число исторических деталей и подробностей о Византии и Суроже IX века. Слишком много других источников нашлось того времени с подтверждениями и описаниями. Значит, использовалось нечто такое, с чего эта грандиозная история переписывалась. Набег был. На Сурож и Крым. Кем был совершен — вот это та еще загадка….
Этническая принадлежность князя Бравлина остается туманной. Этимология имени прямо указывает — оно явно не славянское. Больше германское или скандинавское (там окончание «ин» в почете было) С другой стороны, притяжательный падеж у славян почти повсеместно выводит к окончанию «-ин», что рождает слова типа «грецин» (принадлежащий к грекам), «русин» (принадлежащий к русским), Ольгин (принадлежащий Олегу) и т.д. Использовалось в ранних летописях повсеместно.
Сначала начали грешить на готов. Существовало у них имя Бравлион — его носил епископ города Цезаравгусты в Испании, умерший в 651 г. Но там откровенно не срослось…
Потом предложили изящную версию: имя «Бравлин», услышанное греками, — почти два столетия передавалось ими изустно. Было криво «переведено» на древнерусский. А ведь есть сходство имени «Бравлин» со скандинавским аутентичным названием «Бровалль», где во время знаменитый битвы пал легендарный Харальд Хильдетанд. Событие было в регионе знаковое, местные словене-русы Волхова об этом прекрасно знали (даже участвовали в побоище, бают).
Так имя «Бравлин» с неожиданной легкостью и было истолковано. Это могло быть прозвище одного из немногих уцелевших словенских участников Бровалльской (Бравалльской) битвы. Но возникла следом еще одна «затыка» …
Место княжения. Предводитель «народа руси» мог иметь скандинавское имя, пусть так. Однако Бравлин не мог никуда ходить из Новгорода. Точнее Новаграда, если иметь ввиду город на Волхове. Летописи и археология довольно точно датируют период его основания — никак не ранее 2-й половины IX века. Теряются почти 70-100 лет минимум в датировке.
Историки предложили различные версии: под Новаградом мог подразумеваться Неаполь Скифский (Новый Город) около нынешнего Симферополя. Или же Noviodunum (Новый Город на кельтском) Нижнего Дуная. Но версии одна за другой были стоптаны, поскольку вообще не поминаются хрониками тех мест и краев. Даже косвенными.
Некоторые особо ретивые исследователи прямо указали на князя Рёгнвальда (Регнальда Высокого) вождя рутенов Гардарики, что якобы правил в Киеве. Он участвовал в легендарной битве при Бравалле. И князя, как говорится в «Чудесах Жития Стефана Сурожского», — окружают «бояре». Какое слово стояло в греческом оригинале, сказать невозможно. Высшая военно-торговая знать русов, что оставила сопки Южного Поильменья?
Битва при Бравалле…Дисклеймер! В данном материале буду опираться на теорию (которых существует пять, спасибо что напомнили), которая кажется мне наиболее логичной и красивой. «Русь» — это не племя или обособленный народ. Не скандинавы и не днепровские поляне. А высшее воинское и торговое сословие поильменских племен, словен — в частности. Если хотите — воинская (и предпринимательская) каста — интернациональная по составу, весьма агрессивная и склонная к военным и географическим авантюрам…
Короче. Пойдем вот каким путем. Политико-экономическим. С археологией славянских и не очень племен.
Новый торговый путь? Итак, главным движителем прогресса и любой экспансии является торговля. Рынки сбыта и выгодные площадки обмена. Редко можно найти войну (за исключением сугубо династических), что не преследует выгод от грабежа и последующих торговых барышей и преференций. В конце VIII века ильменские словене, не без участия вездесущей руси, расселились далеко на юго-восток. И вплотную подобрались торговым путям и богатствам Востока. Но увы… Земли союзной «веси» заканчивались за рекой Мологой. Дальше, от впадения ее в Волгу, — сидел волжско-финский племенной союз «меря». Народец был ушлый, тертый, обиженный вятичами. Меря стремилась обратить приволжскую торговлю в свою пользу. Даже город-крепость построили в Верхнем Поволжье — Сарским у Ростовского озера.
Так что торговая прибыль ильменских племен (и руси) — частично оседала там. Дальше — больше. Под покровительством хазар начинала укрепляться Волжская Булгария. Тоже неплохо зарабатывала свою немалую копеечку на торговых переправах. Но главной проблемой являлись сами хазары. Большую часть Пути в «арабы» приходилось следовать по землям Каганата. Любой вариант речного похода (Волгой либо Доном) приводил славянских купцов в хазарские низовья Итиля. Это была единственная дорога в Каспий.
В руках хазарских сборщиков пошлин и позднее оставалась часть русского прибытка на Волжском пути. Так что русь искала, где могла, — обходные маршруты. Очень может быть, весьма к месту пришлись воспоминания о «киянах» с их южными византийскими украшениями и оружием. Могли дойти до Бравлина и его соратников слухи о возможности плавания по Днепру в Черное море. Легендарные для северных славян «греки» славились богатством не меньшим, чем мусульманские страны Каспия. Земли Византии представляли желанную цель для торговца. И для воина-авантюриста, никогда не бравшего на «копье» каменные стены городов.
Типичная крымская крепость времен ВизантииБросок руси на юг являлся обычным военным походом. То есть — единовременной акцией. Датировать его можно последним десятилетием VIII или самым началом IX в. Поход Бравлина оставил немало разрозненных следов в источниках:
- Жителям Киевских Полей первое знакомство «с русью» запомнилось как пришествие «князя Руса», чудесного избавителя от внешних врагов. Об этом рассказывал уже в середине Х века византиец Симеон Логофет.
- В начале XII века появился гораздо более откровенный миф-предание. Там «князь Рус» впервые предстает «братом» неких кочевников. Так записал персидский автор «Собрания историй».
- На пограничном со Степью южнорусском рубеже люди в конце XII–XIII веков называли себя «русичами». Или «детьми Руса». Это можно прочитать в «Слове о полку Игореве». Предание о Русе, противоречившее официальной летописи, в нее не вошло по понятным причинам. Но было подхвачено (и искажено) в XIII в. поляком Богухвалом.
- А в XVII веке польскую версию, в совсем безобразном и искаженном виде, тиснули у себя новгородцы.
- Другой путаный след — странное новгородское предание «о варягах» (может быть — «руси»?) — рассказывает о «первых насельниках» Киева. Было записано в начале XV века. К концу XVII-го уже преобразилось в откровенно фантастический рассказ о том, как Киев построили новгородские изгои во главе с Кием. Но не содержит ли этот рассказ следы подлинного предания о вольной боевитой «руси», отчужденной от словенского племенного строя? Пришедшей к Киеву задолго до Аскольда?
- Наконец, единственный полный «достоверный очерк» о событиях, в конечной точке похода Бравлина — византийском Крыму… содержат «Чудеса святого Стефана».
Начало Великого похода. По всем туманным источникам, с географической и политической картами в руках, плюс — знаниями по тактике действий викингов-варягов… Вырисовывается следующая картина этого грандиозного и дерзкого предприятия.
Бравлин (буду считать его предводителем руси) собрал «рать великую русскую» и, «весьма силен», двинулся против течения Ловати к верховьям Днепра. Войной, а не с миром провести разведку будущих торговых путей. Пощупать за жирное вымя «греческие богатства». Русь двигалась на быстрых парусно-гребных ладьях, ладожского типа. Приспособленных для реки и для моря. Ладьи перетащили на Днепр волоком. С местными кривичами поладили миром, поскольку и раньше с ними подторговывали вполне спокойно. Вполне возможно, часть «пассионариев» этих племен примкнула к походу.
Уже очень скоро в земле смолян встретился град Гнездово — предшественник Смоленска. Там и были получены достоверные сведения о пути вниз по Днепру. Если взять за истину — мир с кривичами, то дальнейший путь до Киева становился безопасен. Но в Киеве Бравлин застал полный бардак. Пытаясь обойти хазарских таможенников бассейна Дона-Волги, русь неожиданно столкнулась с ними у Киевских гор.
Летописная наивность. Если верить «Преданию о Русе» начала XII века, то хазары распоряжались в будущей «Русской земле» Среднего Поднепровья по-хозяйски. Следовательно, действие знаменитого рассказа о «хазарской дани», записанного еще Начальным Летописцем в XI в., должно разворачиваться перед приходом «руса» Бравлина к Киеву. Согласно этому преданию, после смерти легендарных основателей Киева, поляне стали подвергаться нападениям со стороны соседей-древлян. Их набеги ослабили Киев, чем не преминули воспользоваться хазары.
Рывок хазар на запад был. Археологи подтвердят. Шли они через северские земли к Днепру, закрепляясь строительством многих укрепленных градов. «Северу» хазары покорили или обязали платить какую-то дань. В подневольное положение (в какой степени — сказать трудно) попал и Киев.
Как говорит летописное сказание, хазары потребовали от полян: «Платите нам дань». Поляне дали от каждого «дыма» (семейного домохозяйства) — по мечу. Хазарские «старцы», увидев эту дань, якобы сказали своему князю:
«Не добра дань, княже. Мы ее доискались оружием односторонним, то есть саблями, а у этих оружие обоюдоостро, то есть мечи. Они будут и с нас брать дань, и с иных стран».
Но хазарский князь, как можно заключить из «Повести временных лет», не обратил внимания на предупреждение. Дань с «родов Кия и его братьев» еще долгое время исправно поступала в Каганат. Предположу, выдача оружия с каждого «дыма» — это банальная капитуляция, стыдливо прикрытая потом летописной (и очень патриотичной) вычурной сказкой. Если глянуть на полянскую археологию тех времен — своего оружия они еще не ковали. Было привозное, большей частью византийское. Неплохая «угроза», страшная прям, ага… Остаться безоружными, отдать дорогущие предметы воинского снаряжения… Уверен, это был исполненный полянами прямой приказ хазар — разоружиться.
Полянская дань «мечами»Русь и хазары. Но на счастье безоружных полян у Киева появился огромный (по тем местам и невиданный прежде) парусный флот Бравлина-Руса. Для хазар это явилось полной неожиданностью. Хоть дело юридически пахло войной… Но кончилось, судя по преданию о Русе, миром. Между сторонами устанавливались равные и взаимовыгодные «братские отношения». Хазары предоставили руси своеобразные права в Поднепровье: возложили на них сбор дани с полян, лицо прежних хозяев сохраняя. Согласились на передачу ее части — в Каганат. То есть, юридически признавался факт военно-политического покровительства славянской руси над другими славянами.
Сидевшие в Киеве «роды Кия и братьев», как и поляне — остались в полном выигрыше. Добыча и торговая прибыль от походов руси на юг (при участии самих полян) вполне окупала платившееся хазарам «от дыма». От несправедливых карательных акций новые покровители могли защитить. Это было наглядно продемонстрировано на древлянах, что уже у горла сидели… Они были разбиты наголову и бежали, а Рус запомнился в Киевских Полях как великий герой. По словам Симеона Логофета, киевские будущие русы:
«Освободились благодаря какому-то божьему совету или вдохновению от напастей тех, что их одолели и ими владели».
Так это было или нет… Пусть дальше патлы друг дружке рвут «норманисты» с «анти-норманистами», а наш Бравлин-Рус пошел по Днепру дальше. Столь дальний поход за добычей следовало оправдать. Теперь к нему присоединились и поляне, немалую поддержку оказали вятичи. Договор «вооруженного нейтралитета» с хазарами пришелся весьма кстати. После арабского вторжения их позиции в Степи были не очень крепки. Наглые вятичи платили смехотворную дань «с дыма по белке», постоянно намекая на сепаратизм и активно братаясь с Волжской Булгарией. С востока Каганат начинали давить кочевники, венгры с Дуная и аланы с Кавказа постоянно тревожили набегами, мечтая о реванше за свое рабское положение в Старом Хазарском Каганате.
Поскольку Византия, за глаза поблагодарив арабов и продолжая улыбаться (уже в глаза) хазарам, стала нагло подбирать под себя всю крымскую торговлю — ее необходимо было окоротить. Почему это не сделать руками русов? Так был обеспечен Бравлину безопасный проход через днепровские пороги. Никто не нападал и не препятствовал волоку ладей посуху. Иначе поход попросту сорвался бы.
Само собой, хазары помощь оказывали не для того, чтобы Бравлин пришел в Крым с миром-торговлей. После арабского погрома активность христиан в крымской Готии возрастала, позиции ромеев укрепились. Не нарушая союза с Восточной Римской Империей, хитрый Каганат вполне желал восстановления прежнего статус-кво. Запустив в жирный византийский курятник хищного хоря, русов Бравлина. Не будет лишним предположить, что «добрые хазары» еще снабдили славян осадной техникой и инженерами. Ведь нужно было брать сильный в фортециях Сурож. А словене-поляне-кривичи-вятичи такими навыками против каменных городских стен не обладали.
«Крым наш!» (первое издание). Что было дальше — подробно живописует уже единственный источник: «Чудеса Жития Стефана Сурожского». Понятно, с завывающей христианской проповедью. Поскольку от этих мансов у вашего покорного слуги случаются сильные зубовные страдания — ограничусь телетайпом событий:
- Русский флот спустился по Днепру, вышел в Черное море и достиг берегов Крыма. Для ромеев такой сюрприз, в виде сотен ладей с вооруженными до зубов северянами-отморозками — стал проклятием Божиим и шоком.
- Флот с «греческим огнем» у берегов Крыма ни разу не использовался ранее, поэтому знаменитый «красные галеры» — отсутствовали. Фему Херсон с моря не прикрывали от слова «совсем», не от кого было. Бравлин спокойно высаживался на берега, разорял предместья городов, угонял полон и захватывал добычу. Опустошил все от Херсона до Керчи. Оттуда повернул к западу, имея при себе «многая сила».
- Цель похода была — город Сурож (ромейская Сугдея). Осада длилась десять дней, после ожесточенных боев удалось проломить окованные железом ворота. Но… На его беду — на пути разъяренных ватаг руссов и прочих славян … оказалась церковь Святой Софии. Дальше начинается обычная шизофрения христианской мифологии. Храм разграбили, Бравлин упал на пол перед алтарем в припадке, изо рта пошла пена.
«Великий и святой человек здесь, — закричал Бравлин, — и ударил меня по лицу, и обратилось лицо мое назад! Верните все, что взяли!»
Конечно же, отморозки-русы поверили и в страхе все побросали. Хотели утащить Бравлина, избитого небесным покровителем храма. Тот, само собой — отказался… бла-бла-бла (убористого текста на пару верст). Переговорил со святым духом помершего тут епископа Стефана, с его работодателем и … Приказал очистить город, пленных отпустить (накормив и возместив убытки). Сам немедленно крестился в христианство, дружину тоже обмакнули в море… Потом неофиты еще неделю прожили у гроба Святого в молитвах имхо. Одарили церковь «великим даром», долго извинялись за набег, часто кланялись и плакали… Доклад окончен.
Геополитические итоги. Понятно, что никакую добычу и полон русы не возвращали. Бравлину за такое «клятвопреступление против ватаги-хирда» просто-напросто сорвали бы маршальские погоны и глотку ножичком перехватили, если не хуже. Был достигнут добровольно-принудительный мир с крымскими ромеями. Что вполне отвечало интересам русов. Военно-торговая элита словен убедилась в реальности новых торговых путей и богатстве «греков». Маршрут был безопасен и свободен от хазарских сборщиков непомерной подати. Торговля с ромеями судила солидные барыши. Не меньшие, чем война. И привычный Путь «из славян в арабы» через Каспий, с его тройным налогообложением — становился вторичен. Тем более, по Черному морю с мусульманским миром тоже можно было торговать.
Есть только загадка в тех событиях… Ромеи вполне могли, как делали постоянно, — вынудить Бравлина-Руса принять христианство. Только тогда договор считался — юридически верным, условно-обязательным к исполнению. Христиане клянутся с ново-христианином одинаковыми символами и предметами культа. Вспомним, насколько вольно византийцы относились к союзам с «язычникам». Они просто их не признавали, завоевав мировую репутацию «коварных лжецов». Так что… Бравлину могли об этом: прямо или исподволь сообщить. И тот принял условия, так-то… Хоть и рисковал.
Рус-Бравлин появился на страницах истории. Но столь же внезапно исчез. Если он действительно крестился — то на родине его ждали крупные неприятности. Даже по дороге домой, его дружины могли посчитать обращение — сиюминутным тактическим ходом, уловкой, веселым развлечением. В IX в. большинство русов по-прежнему оставались язычниками, пусть и не поголовно. Был ли конфликт между «неофитами», утопили или прирезали Бравлина-Руса — леший с водяным только ведают. Но сгинул он навсегда после этого Похода.
Но не просто так. Итогом крымской авантюры руси и словен стала прокладка системы путей (не только торговых), которые веками стали служить кровеносными артериями всей Восточной Европе. Двигались товары, переселенцы, сплавлялись «судовые рати» и ходила берегами славянская конница. Появился очень скоро Новгород-на-Волхове, быстро разросся и стал крупнейшим торговым государством Северной Европы. Возвысился Киев и окреп Смоленск. А по новому Пути стало растекаться культурное влияние христианской Византии. Слово летописцу Нестору:
«Поляне жили особо по горам сим, и был путь из Варяг в Греки и из Грек по Днепру, и вверх Днепра волок до Ловати, и по Ловати войти в Ильмерь озеро великое, из того же озера течет Волхов и впадает в озеро великое Нево, а того озера входит устье в море Варяжское. И по тому морю идти до самого Рима, от Рима прийти по тому же морю к Царьграду, а от Царьграда прийти в Понт море, в кое впадает Днепр река. Днепр ведь течет из Волковскаго леса, и течет на полдень, а Двина из того же леса течет, и идет на полночь, и впадает в море Варяжское. Из того же леса течет Волга на восток, и впадает семьюдесятью жерлами в море Хвалисское. Так что из Руси можно идти по Волге в Болгары и в Хвалисы, и на восток дойти в жребий Симов, а по Двине в Варяги, а из Варяг и до Рима, от Рима же и до племени Хамова. А Днепр впадает в Понтское море тремя жерлами, в море, что слывет Русским, — по нему же учил святой Андрей, брат Петров».
Хоть с географией у старца Нестора все на «отлично», то последняя фраза … Традиционный христианский мост к легенде об апостоле Андрее. Что стал первопроходцем Великого Пути «из Варяг в Греки», ага… верю)
